§2. Признаки деликтоспособности
Деликтоспособность любого субъекта права определяется по совокупности юридических и фактических признаков[1]. В соответствии с ними устанавливается не только сам факт наличия деликтоспособности, но и её объём, от которого в итоге зависит реализация юридической ответственности.
Нельзя с уверенностью утверждать, что у всех субъектов права признаки деликтоспособности одинаковы. Тем не менее, ряд авторов называет общим свойством любого лица наличие юридической самостоятельности[2]. При этом указанная категория затрагивает не отдельные элементы правосубъектности, а юридические способности субъекта права в целом. Вместе с тем, с данной позицией мы не можем согласиться уже лишь потому, что она противоречит общетеоретическим подходам к понятию субъектов права и не отражает объективной действительности. Невозможно говорить, например, о полной юридической самостоятельности несовершеннолетних в возрасте 14-18 лет, однако это не мешает нам рассматривать их как субъектов права[3]. Не обладают в полной мере правовой самостоятельностью и некоторые конструкции юридических лиц (организации, финансируемые собственником; дочерние и зависимые компании), при этом они признаются полноправными субъектами правоотношений[4]. Таким образом, наличие самостоятельности не является решающим показателем правосубъектности. Никто из учёных не выделяет общие черты, например, у дееспособности физических и юридических лиц. Они различны в силу правовых особенностей самих субъектов права и категорией правоотношений, в которые они потенциально могут вступать. Аналогичная ситуация сложилась и в теоретико-правовом учении о правоспособности, в котором не рассматриваются общие черты отдельных участников правовых отношений.
Поскольку мы рассматриваем деликтоспособность как один из самостоятельных элементов правосубъектности, выделяемый наряду с правоспособностью и дееспособностью, она должна отражать исключительно субъективные особенности каждой конкретной категории лиц и, по нашему мнению, не может носить общий характер для всех субъектов права. Данное положение полностью реализовало себя и в действующем законодательстве: ни один правовой акт не содержит указаний на общие признаки деликтоспособности у разных субъектов права. В частности, у физических лиц этими признаками, как правило, выступают психическое состояние и возраст, а у юридических лиц – конструкция организационно-правовой формы. Именно с учётом этих особенностей в теории права следует рассматривать признаки деликтоспособности.
Основным показателем деликтоспособности физических лиц выступает возраст. Способность к несению юридической ответственности во всех её проявлениях наступает только с того возраста, который определён для субъекта правонарушения государством через правила, закреплённые в действующем законодательстве[5]. Теоретически это обусловлено различным объёмом возможностей, связанных с реализацией предусмотренных законом прав и обязанностей в силу психологической незрелости ребёнка. С теоретико-правовой точки зрения возраст имеет решающее значение также для установления и определения объёма дееспособности. Это отражает внешнюю схожесть данного признака у дееспособности и деликтоспособности, о которой мы вели речь в предыдущем параграфе настоящей работы.
Действительно, для того чтобы осознанно относиться к значению своих поступков и к последствиям их совершения, надо разумно рассуждать, понимать смысл норм права, иметь определённый жизненный опыт. В данном утверждении мы солидарны с Н.И. Матузовым[6], который подчёркивает высокую значимость возраста для определения правового статуса личности. Опираясь на результаты психолого-правовых исследований, мы видим, что наиболее распространённым фактором для участия в молодёжных криминальных субкультурах является правовая неосведомлённость подростков[7]. В своей монографии «Законы преступного мира молодёжи» В.Ф. Пирожков приводит весьма интересные с научной точки зрения данные статистических исследований. Более 70% из опрошенных правонарушителей-подростков не имели ясного представления об уголовной наказуемости их деяний. На вопрос, стали бы они совершать противоправные деяния, если бы знали, что могут быть привлечены к уголовной ответственности, большинство ответили отрицательно[8].
Также одним из факторов, указывающих на возрастные особенности правонарушителей, психологи называют отсутствие правовой культуры. Подросток, в целом, согласен с требованиями правовых норм, уверен в необходимости их соблюдения, однако нарушает их из-за отсутствия привычек к законопослушному поведению[9]. Более того, по мнению исследователей возрастной психологии, подростковый возраст является этапом, когда человек врастает в культуру и претерпевает кризис вследствие освобождения от детской зависимости[10]. Всё это показывает обоснованность возрастного признака деликтоспособности как одного из решающих факторов, который определяет наличие и объём возможностей человека по несению юридической ответственности.
Вместе с тем, мы не разделяем мнение авторов, которые ставят психическое состояние человека в прямую зависимость от его возраста. Так, существует точка зрения, согласно которой возраст несовершеннолетнего определённым образом связан с его психическим здоровьем[11]. Данное представление является дискуссионным, поскольку связь вменяемости субъекта правонарушения с достижением им определённого возрастного порога далеко не всегда имеет место. Невменяемым может быть признано только лицо, у которого присутствуют недостатки психики. Поэтому в каждом конкретном случае при определении невменяемости необходимо выяснить причины, которые повлекли недостатки умственной сферы деятельности личности. Возраст лица здесь является скорее второстепенной категорией, нежели главной.
Возрастной признак нашёл отражение в действующем законодательстве. Так, в соответствии со статьей 60 Конституции Российской Федерации[12] установлено, что гражданин Российской Федерации в полном объёме может осуществлять свои права и обязанности с 18 лет. С наступлением этого же возраста закон привязывает и возникновение полной гражданской дееспособности (ст. 21 ГК РФ). Между тем, уголовное законодательство наделяет полной деликтоспособностью лиц, не достигших 18 лет (в частности, общий возраст субъекта преступления – 16 лет, а в отдельных случаях – 14). По смыслу данной нормы это можно объяснить повышенной степенью общественной опасности преступлений, совершаемых в данном возрасте. Более того, в литературе высказываются предложения о снижении возрастного порога уголовной деликтоспособности. В частности, Д.М. Кафарова указывает на объективную необходимость установление минимального возраста в 12 лет для привлечения к уголовной ответственности[13]. Для обоснования своей позиции автор ссылается на опыт зарубежных стран. Так, подобный возрастной критерий существует в таких странах, как Бразилия, Венесуэла, Греция, Израиль, Канада, Колумбия, Нидерланды, Перу, Сан-Марино, штат Орегон в США[14]. Однако мы считаем, что лицо при достижении указанного возраста уголовной деликтоспособности не может обладать ею в полном объёме. Представители психологии отмечают, что "наряду с элементами взрослого статуса юноша еще сохраняет черты зависимости, сближающие его положение с положением ребенка"[15]. При этом психологи единогласны во мнении, что «...к 18 годам мировоззрение человека ещё не сформировано настолько, чтобы соответствовать в полной мере мировоззрению взрослого человека. Прочная возможность противостоять негативным влияниям окружения формируется у них уже за пределами 18-летия, как правило, к 20-21 году"[16]. И данную специфику человеческой психики необходимо учитывать при установлении правил о деликтоспособности. В определённой мере эта позиция нашла отражение в действующем уголовном законодательстве. Так, глава 14 УК РФ предусматривает особенности при назначении уголовных наказаний несовершеннолетним и применения к ним мер принудительного воздействия, что напрямую связано с их психофизиологическими данными, которые обусловлены возрастом. Также ряд гарантий для несовершеннолетних, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, установлен уголовно-процессуальным законодательством при проведении предварительного расследования и судебного разбирательства. Более того, в гл. 14 УК РФ появились нормы о возможности применения положений этой главы к лицам, совершившим преступления в возрасте от 18 до 20 лет. В частности, в исключительных случаях, с учётом характера совершенного деяния и личности, суд может распространить на этих лиц нормы УК РФ, относящиеся к несовершеннолетним. Аналогичное положение получило широкое признание в законодательстве некоторых зарубежных стран. В частности, в статье 69 Уголовного кодекса Испании говорится, что "к лицам в возрасте от 18 лет до 21 года, совершившим преступления, применяются положения закона об уголовной ответственности несовершеннолетних в специально предусмотренных случаях"[17]. А в австрийском законодательстве содержится понятие "особые смягчающие обстоятельства". В § 34 (1) Уголовного кодекса этой страны указано, что "особым смягчающим обстоятельством является, в особенности, если лицо совершает деяние в возрасте от 19 лет до 21 года"[18].
В законодательных актах ряда иностранных государств психологические особенности, связанные с возрастом, повлияли на выделение понятия «лицо молодёжного возраста». Например, в ст. 115 Уголовного кодекса Польши под такой категорией субъектов понимаются лица, которым на момент совершения противоправного деяния не исполнилось 21 года и на момент вынесения приговора в первой инстанции – 24 лет[19]. При этом согласно польскому законодательству предусмотрена уголовная ответственность несовершеннолетних с 17-летнего возраста, а в отдельных случаях – с 15 лет. В Законе о ювенальных судах ФРГ несовершеннолетние разделены по субъектному составу на три возрастные группы, и к последней группе относится молодежь в возрасте от 18 до 21 года (§ 2 Закона)[20]. Мы солидарны с точкой зрения некоторых авторов[21] о необходимости внедрения такого понятия в действующее российское законодательство. При этом мы предлагаем существенно расширить границы применения данной нормы за пределы уголовного права. В частности, мы считаем целесообразным установить ранжирование возрастного признака деликтоспособности в гражданском, административном, финансовом и процессуальном законодательстве. Подобные нововведения уже апробированы в действующем уголовном законодательстве, и мы не видим никаких препятствий для внедрения подобного подхода к деликтоспособности физических лиц в других отраслях права.
Вместе с тем возрастной признак является не единственным при установлении деликтоспособности физического лица. Не меньшее значение имеет психическое состояние человека, которое оказывает непосредственное влияние на его способность осознавать значение своего поведения, в том числе противоправного. Действительно, по данным психиатрических исследований среди правонарушителей с хроническими психическими расстройствами чаще всего встречаются больные с диагнозом «шизофрения и органическое поражение головного мозга с выраженными изменениями психики»[22]. У некоторых лиц развиваются временные психические расстройства, в основном – психозы и реактивные состояния с депрессивно-параноидным синдромом[23]. К этой же группе можно отнести и больных олигофренией с выраженной степенью дебильности. При всём разнообразии вариантов у подэкспертных правонарушителей отчётливо прослеживается патологическая мотивация общественно опасных действий, когда они совершают правонарушения преимущественно по болезненным мотивам или в состоянии нарушенного сознания[24].
Ряд учёных вкладывают рассматриваемое свойство в содержание отдельной правовой категории – вменяемости[25]. В предыдущем параграфе мы высказали свою позицию о том, что вменяемость выступает признаком деликтоспособности. Однако мы считаем, что её нельзя полностью отождествлять с нормальным психическим состоянием человека, как это делают некоторые авторы[26]. Дело в том, что у человека могут прослеживаться такие психические аномалии, которые, в целом, не исключают его вменяемости, но существенно влияют на способность понимать значение своих действий, а равно и на объём деликтоспособности. По этому поводу С.Н. Шишков предлагает установить общий в правовом смысле признак деликтоспособности – отсутствие психических расстройств[27]. Однако с этим мнением трудно согласиться, поскольку наличие одного лишь психического расстройства недостаточно, чтобы признать человека неделиктоспособным. Психические заболевания бывают разными. Одни из них объективно лишают человека возможности контролировать свои действия и понимать их значение (например, олигофрения или органическое поражение мозга), другие же проявляются периодически, во время так называемых приступов (рекуррентная шизофрения). Таким образом, нарушение в психическом состоянии человека не должно служить основанием для прекращения деликтоспособности, но вполне может влиять на её объём. И эта позиция учтена в законодательстве. Например, в ст. 22 УК РФ даются некоторые признаки так называемой «ограниченной вменяемости»: наличие психического расстройства, которое не исключает вменяемости, но не позволяет лицу осознавать в полной мере фактический характер и общественную опасность своего преступного поведения либо руководить им. Такое состояние должно учитываться судом при назначении наказания и, что немаловажно, может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера без привлечения лица к наказанию. Исходя из конструкции данной нормы, уголовная деликтоспособность указанных лиц, по сути, является ограниченной и не позволяет государству в полной мере применять к ним предусмотренные уголовно-правовые санкции. Похожее правило закреплено и в статье 1078 ГК РФ, в соответствии с которым дееспособный гражданин или несовершеннолетний в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, причинивший вред в таком состоянии, когда он не мог понимать значения своих действий или руководить ими, не отвечает за причинённый им вред. Напротив, в КоАП РФ эти психические особенности правонарушителей не названы как основания для ограничения их деликтоспособности, что, по нашему мнению, является упущением законодателя.
Возраст и психическое состояние названы как основные признаки деликтоспособности физического лица. Вместе с тем, ни в общей теории права, ни в отраслевых юридических науках не ставился вопрос о дополнительных признаках деликтоспособности человека. В частности, мы считаем необходимым выделение такого свойства, как имущественная состоятельность гражданина. Дело в том, что некоторые санкции, выражающие юридическую ответственность, носят материальный характер (например, уплата штрафа, взыскание недоимки, возмещение ущерба). Однако на практике часто возникает вопрос о реализации подобных мер в то время, когда правонарушитель неплатёжеспособен. И если в области действия публичного права (уголовного, административного) имущественная санкция может быть заменена на более строгую меру ответственности, в частноправовых отраслях такой механизм невозможен. В силу данной проблемы возникает ситуация, когда человек остаётся безнаказанным и фактически не может нести ответственности за своё противоправное поведение. Мы уже акцентировали внимание на этом вопросе, рассматривая элементный состав правосубъектности в рамках первой главы настоящего исследования, а также в отдельных публикациях, посвящённых данной проблеме[28]. Поэтому считаем необходимым установить имущественную состоятельность как обязательный признак деликтоспособности физического лица. Кроме того, данная идея получила определённое воплощение в действующем законодательстве. Так, для получения особого правового статуса человеку необходимо застраховать свою ответственность на определённую сумму денег. Это касается, прежде всего, лиц со специальным профессиональным статусом (нотариусы, арбитражные управляющие), однако применимо и к определённым сферам общественной жизни (управление автомобильным транспортным средством).
Имущественное положение гражданина как условие его участия в правоотношениях не нашло должного отражения в правовой доктрине. Однако оно в полной мере реализовано при установленииделиктоспособности юридических лиц. Как правило, на способность организации нести юридическую ответственность решающее влияние оказывает конструкция её организационно-правовой формы. Под такой формой традиционно понимается вид юридического лица, который отличается от другого вида способом создания, объемом правоспособности, порядком управления, характером и содержанием прав и обязанностей учредителей (участников) в отношении друг друга и юридического лица[29]. В зависимости от организационно-правовой формы устанавливаются требования о наличии у юридического лица минимального размера уставного капитала, который выступает минимальной гарантией интересов его потенциальных кредиторов в части возмещения им вреда[30]. В соответствии с этим положением действующее гражданское законодательство содержит императивное правило о поддержании уровня такого «имущественного минимума» деликтоспособности. В частности, в случае изменения этого признака в сторону уменьшения закон предписывает прекращение деятельности организации (пункт 4 статьи 90, пункт 4 статьи 99 ГК РФ). Однако это правило применяется не ко всем юридическим лицам, что обусловлено целью и характером их деятельности. Например, хозяйственные товарищества и многие виды некоммерческих организаций не обладают подобным признаком, что позволяет перекладывать ответственность за их имущественные нарушения на учредителей. Благодаря этому мы можем прийти к выводу о том, что деликтоспособность одного субъекта права (юридического лица) влияет на деликтоспособность другого (учредителя). Более того, объём деликтоспособности такой организации зависит от объёма деликтоспособности её учредителей, поскольку в случае их несостоятельности несостоятельной может оказаться и сама компания. К сожалению, даже минимальный размер уставного капитала сегодня не выполняет своей гарантийной функции в силу малого объёма, установленного законом. Так, 100-кратный минимальный размер оплаты труда, необходимый для создания обществ с ограниченной ответственностью как наиболее распространённых на практике коммерческих организаций, не способен обеспечить нормальное функционирование компании и не защищает в должной мере интересы потенциальных партнёров данного юридического лица. Следует отметить, что в законодательстве зачастую отсутствует норма о необходимости формирования уставного капитала компании к моменту государственной регистрации. Более того, в отношении, например, акционерных обществ подобное требование было снято в 2007 году, что существенно увеличило риск неделиктоспособности юридического лица, зарегистрированного в государственном реестре и получившего формально необходимый объём правосубъектности[31].
Немаловажным признаком деликтоспособности юридического лица выступает также возможность особого экономического влияния на его деятельность другой организации. В частности, речь идёт о дочерних и зависимых компаниях[32], когда одна организация в силу преобладающего участия в уставном капитале другой организации либо в соответствии с заключённым между ними договором имеет возможность определять решения, принимаемые таким юридическим лицом. Несмотря на то, что дочерняя компания зависима от основной, тем не менее, она является юридически самостоятельным субъектом права и, по общему правилу, обладает самостоятельной деликтоспособностью. При этом необходимо учитывать, что её деликтоспособность будет действовать даже в части тех правонарушений, которые совершены главенствующей компанией.
Признаки деликтоспособности публично-правовых образований (прежде всего, государства и муниципальных образований) определяются спецификой отдельных видов юридической ответственности. Так, если речь идёт об ответственности за имущественный вред, причинённый публично-правовым образованием другим субъектам права, то признаки деликтоспособности публично-правового образования совпадают с признаками деликтоспособности юридического лица (когда ответственность налагается на публично-правовое образование в целом, а не на фактически виновных в имущественном правонарушении лиц). Вместе с тем, если говорить об административной или муниципальной ответственности[33], то здесь деликтоспособность публично-правового образования отсутствует в силу переноса ответственности на отдельных его должностных лиц (например, досрочное прекращение полномочий главы муниципального образования, роспуск представительного органа и др.).
Таким образом, можно прийти к выводу, что критерии определения деликтоспособности различны в зависимости от специфики субъекта права. В одних случаях они связаны с субъективными качествами лица (как состояние психики человека), в других – с законодательной конструкцией организационно-правовой формы субъекта (как у юридических лиц), в некоторых случаях – от вида юридической ответственности (как это происходит у публично-правовых образований). В рамках проведённого исследования мы обнаружили, что некоторые признаки деликтоспособности нуждаются в законодательной и научной корректировке. Мы пришли к выводу, что необходимо выделение дополнительных признаков деликтоспособности у отдельных субъектов права. Так, у физических лиц – это имущественная состоятельность, а у юридических – наличие зависимости от другого субъекта права. Особенностям деликтоспособности отдельных субъектов посвящена третья глава данного исследования.
[1] Цветинович А.Л. О возрастном признаке уголовной деликтоспособности // Современные проблемы правоведения. - Кемерово: КГУ, 1994. - С. 146.
[2] Ломакин Д.В. Самостоятельность дочерних и зависимых обществ // Законодательство. - 2002. - № 5.– С. 36; Родионова В.М. О бюджетной самостоятельности субъектов Российской Федерации // Бухгалтерский учет в бюджетных и некоммерческих организациях. - 2007. - № 2.– С. 18.
[3] См.: Коновалова И.А. Международные стандарты, принципы и нормы в области предупреждения правонарушений несовершеннолетних и их внедрение в российское законодательство // Адвокат. - 2008. - № 2.– С. 15; Дикарев И.С. Принцип повышенной защиты прав и законных интересов несовершеннолетних // Российская юстиция. - 2007. - № 5.– С. 8.
[4] См.: Фролова А.В. Правоспособность унитарного предприятия // Законодательство. - 2006. - № 3.– С. 27; Суханов Е.А. О развитии гражданско-правового статуса государственных и муниципальных учреждений // Законодательство. - 2006. - № 12.– С. 51; Гулямов С.С. Особенности взаимоотношения дочернего общества и материнской компании // Законодательство. - 2005. - № 8.– С. 16.
[5] См.: Хачатуров Р.Л., Липинский Д.А. Общая теория юридической ответственности. - С. 550
[6] См.: Матузов Н.И. Общие правоотношения и их специфика // Правоведение. - 1976. - № 3. - С. 41.
[7] См.: Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодёжи. – М.: Инфра-М, 2005. – С. 43.
[8] Там же.
[9] См.: Алейникова Т.В. Возрастная психофизология. – Р-н-Д: Изд. Ростовского гос. университета, 2002. – С. 122.
[10] См.: Обухова Л.Ф. Детская (возрастная) психология. - М.: Российское педагогическое агентство, 1996. – С. 195.
[11] Михеев Р.И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. – Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 1983. - С. 38, 39.
[12] Конституция Российской Федерации, принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г. // Российская газета. - 1993. - № 237.
[13] См.: Кафарова Д.М. Административно-правовые и уголовно-правовые аспекты профилактики общественно опасных деяний, совершаемых лицами, не достигшими возраста уголовной ответственности // Российский следователь. – 2007. - N 17. – С. 59.
[14] См.: Капинус О.С., Додонов В.Н. Возраст уголовной ответственности в праве современных стран // Современное уголовное право в России и за рубежом: некоторые проблемы ответственности: Сборник статей. – М.: Издательский дом "Буквовед", 2008. – С. 71.
[15] Давыдов В.В., Драгунова Т.В., Ительсон Л.Б. и др. Возрастная и педагогическая психология / Под ред. А.В. Петровского. - М.: Просвещение, 1979. - С. 148.
[16] Панкратов Р.И., Тарло Е.Г., Ермаков В.Д. Дети, лишенные свободы. - М.: Юрлитинформ, 2003. - С. 26.
[17] Уголовный кодекс Испании / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и Ф.М. Решетникова. - М.: Зерцало, 1998. - С. 30.
[18] Уголовный кодекс Австрии / Пер. и предисл. А.В. Серебренниковой. - М.: Зерцало-М, 2001. - С. 22.
[19] Уголовный кодекс Республики Польша / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой. – Минск: Тесей, 1998. - С. 45.
[20] См.: Соколов А., Предеина И. Ювенальное уголовное судопроизводство Германии // Российская юстиция. - 2004. - N 3. - С. 66.
[21] См., например: Руднев В.И. О возможности введения понятия "лицо молодежного возраста" в уголовное и другие отрасли законодательства // Журнал российского права. - 2005. - № 5. - С. 6.
[22] Сафуанов Ф. Экспертиза психического состояния матери, обвиняемой в убийстве новорожденного ребенка // Российская юстиция. – 1998. - № 3. - С. 42.
[23] См.: Кудрявцев И.А. Ограниченная вменяемость // Государство и право. – 1995. - №5; Иванов Н.Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и право. – 1997. - №3; Шишков С.Н. Уголовный кодекс и проблемы невменяемости // Журнал российского права. – 1998. - №1
[24] Сафуанов Ф. Указ. соч. – С. 43.
[25] См.: Станкевич В.Б. Борьба с опасным состоянием как основная задача нового уголовного права // Новые идеи в правоведении. - СПб.: Образование, 1914. - С. 89; Кубанцев С.П. Из опыта зарубежных стран // Журнал российского права. - 2005. - № 8.– С. 19; Иванов А.А. Российская правовая наука рубежа XIX-XX веков и формирование личностного подхода в наказании // Журнал российского права. - 2005. - № 5.– С. 26.
[26] См.: Федосюткин Б.А. Некоторые аспекты медицинской криминалистики // Адвокат. - 2007. - № 7.– С. 35.
[27] Шишков С.Н. Уголовный кодекс и проблемы невменяемости // Журнал российского права. – 1998. - №1. – С. 36.
[28] См.: Гарипов Р.Ф. Деликтоспособность «нищих» граждан // Сб. «Учёные записки Института социальных и гуманитарных знаний». Выпуск 6. – Казань: Юниверсум, 2008.
[29] См.: Козлова Н.В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории. - М.: Статут, 2003. - С. 258; Масленников М. Какую организационно-правовую форму выбрать? // АКДИ Экономика и жизнь. - 2001. - № 5.– С. 18.
[30] См.: Столяров А.Г. Проблема предварительного формирования уставного капитала // Бюллетень нотариальной практики. – 2008. - N 6. – С. 39.
[31] См.: Столяров А.Г. Указ. соч. – С. 81.
[32] См.: Горбунов А.Р. Дочерние компании, филиалы, холдинги. Организационные структуры. Консолидированный баланс. Налоговое планирование. - М.: АНКИЛ, 1997. - С. 8-11.
[33] О дискуссиях по наличию в российском законодательстве муниципальной ответственности как самостоятельного вида юридической ответственности см. статью Алексеева И.А. Содержание и виды муниципально-правовой ответственности // Журнал российского права. – 2006. - № 9.